Образ Академической творческой мастерской скульптуры под руководством ВЛАДИМИРА ЕФИМОВИЧА ЦИГАЛЯ сопоставим с произведением одного из самых оптимистичных его учеников — СЕРГЕЯ СЕРЕЖИНА «БЕГ ЛЕОНАРДО» (2005). Неутомимый, неугомонный Леонардо в пути, в движении, в непрестанном поиске новых открытий, новых изобретений, новых встреч с тайнами природы и материи. Его сверхвелосипед опережает время, мчит творца к далеким неисследованным горизонтам.
Мастерской скульптуры исполнилось 20 лет, и «Горизонт Леонардо» стал еще более всеохватен, всеобъемлющ и притягателен.
Создание Академической творческой мастерской скульптуры под руководством Цигаля — явление закономерное и значимое в истории отечественной скульптуры. Ученик Домогацкогго, Шадра, Матвеева, Цигаль передает другим поколениям и другой эпохе традицию русской скульптурной школы. Суть в том, что искусство скульптуры осознается не только как профессия, но как призвание, служение, миссия. Это неотъемлемая часть жизни и внутренняя необходимость.
Владимир Ефимович Цигаль — свидетель и участник великих и трагических исторических событий. Его характер, жизненную и творческую позиции сформировала Великая Отечественная война. Искусство Цигаля в высшей степени автобиографично, главными темами его творчества стали жизнь и смерть, судьба и провидение, страдание и сострадание, мужество и самопожертвование.
Владимир Ефимович Цигаль родился 17 сентября 1917 года в Одессе, в 1927-1930 гг. учился в пензенской школе, в 1930 переехал в Москву, в 1937 поступил в Московский государственный художественный институт имени В.И. Сурикова, на факультет скульптуры. его учителями были выдающиеся скульпторы Иван Шадр, Владимир Домогацкий, Александр Матвеев.
В 1942 году, с дипломного курса института Цигаль добровольцем ушел на фронт, до 1944 года служил во флоте в качестве военного художника. Участвовал в высадке десанта в Новороссийск и Керчь, в боевых операциях Черноморского и Балтийского флотов.

После войны, в 1948 году окончил Суриковский институт по мастерской Р.Р.Йодко.
На многие годы главной, решающей стала для художника тема Великой Отечественной войны, с ней связаны основные монументальные работы, ей посвящены многие станковые скульптуры и графические серии.
В скульптуре «Военный художник» (2000) Цигаль создал свой автопортрет военных лет, автопортрет-воспоминание. Художник балансирует на взрывоопасном пьедестале — взрывной мине. В его руках блокнот и карандаш. Он делает быструю документальную зарисовку с натуры. Художник вступает в спринтерский поединок с чрезвычайными, непредсказуемыми, угрожающими обстоятельствами.
Эта скульптура — одновременно и метафора и яркий, неопровержимый документ времени. В своей автобиографической книге «Не переставая удивляться…Записки скульптора» (1986) Цигаль с поразительной силой, почти физически ощутимой достоверностью воссоздал страшные и героические картины штурма новороссийского плацдарма в феврале 1943 года. События, участником которых выпало стать Цигалю, воссозданы по дням, часам и секундам, ибо в непрерывной ожесточенной схватке все решают секунды.

Торпеда и мина стали для Цигаля не абстрактными, но реальными символами смерти. Вот поразительный эпизод: художник на боту тральщика, перевозящего раненых бойцов с огненного новороссийского рубежа в Геленджик, и, как бывает во сне, почти касаясь борта, прошла торпеда. «И я увидел смерть. Она быстро проскользнула темной тенью. Бесконечно длинная и темная/…/ «Вся жизнь на войне, как запутанный сложный лабиринт, — пишет художник. — Где то пространство между вилками пулеметных очередей и дождем смертоносных соколков, в котором можно остаться живым, не сделав только один лишний шаг в сторону, вперед или назад, шаг, который станет роковым?»
В Геленджике Цигаль рисовал матросов весь день по пятнадцать-двадцать минут. Рисунки предназначались для газеты «Красный Черноморец», для листовок и для самих бойцов, которые посылали свои боевые портреты родным. «Ну запиши меня в историю!» — сказал один из матросов. В Новороссийске Цигаль рисовал в полуразрушенных строениях, рядом сидели и лежали раненные бойцы, вокруг свистели и разрывались снаряды.

За годы войны художник сделал более 600 фронтовых рисунков. Большая часть из них ныне хранится в военных музеях в Новороссийске и Геленджике.
Создавая в 1960-1980-е годы монументы героям Великой Отечественной войны, Владимир Ефимович, по его словам, призывал в помощники не только свой опыт, способности, чувства, все силы, но и память.
Цигаль создал ряд мемориальных ансамблей, посвященных Великой Отеественной войне: — памятник жертвам фашизма в Маутхаузене, совместно со скульптором Львом. Кербелем (1957г.); — мемориал советско-польсого боевого содружества (1967, Белоруссия); — мемориальный комплекс «Героям гражданской войны и Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.) в Новороссийс ке (1977-1982, архитекторы Я.Б.Белопольский, Р.
Г. Кананин и В.И. Хавин).
Эти ансамбли стали неотъемлемой частью монументального искусства XX столетия. Не менее значимы и портретные памятники героев Великой Отечественной войны: — памятник Герою Советского Союза генерал-лейтенанту Д.М.Карбышеву в бывшем немецко-фашистском концлагере в Маутхаузене (1962, Австрия); — Герою Своетского Союза Мусе Джалилю в Казани (1966); -генарлщ-лейтенанту Д.М. Карбышеву в Москве (1980); — Рихарду Зорге в Москве (1985), и в Баку (1981). «Разные люди, разные судьбы, по-разному они жили, боролись, по-разному встретили смерть. Для истории это уже не генерал, офицер или солдат, а люди, ставшие совестью поколений. И моей мечтой было возвращение их в строй в мраморе, бронзе, граните» — говорит художник.
Создание монументального портрета — это тоже поединок, наряженная внутренняя интеллектуальная борьба за рождение и торжество лучшего, правдивого, документального, психологически мощного образа. Мучительный вопрос — каким должен быть монументальный портрет генерала Дмитрия Карбышева.
Цигаль долго искал образ и понял, что Карбышев должен быть красив и драматичен в своем великом подвиге, красив и величествен перед своими мучителями и страшен для них силой своего духа. «Должен олицетворять мужество и красоту сотен и тысяч людей, которые боролись и безвестно погибли. Он должен быть таким, и я абсолютно уверен, что он был таким.
Пусть он твердо стоит на ногах, стиснув руки и кубы, величественный и сильный, пусть он навечно останется стоять, как символ мужества, бесстрашия, несгибаемой воли. Пусть он будет символом для живых.»
Цигаль убежден, что нельзя втискивать в каноны прошлого (фигура на постаменте в соотношении один к одному) всех тех, кому сооружаются памятники. Герои, Которым возводят памятники, внесли что-то важное, значительное, неповторимое в нашу жизнь. И недостаточно видеть их различие только в портрете, в движении или одежде. Ординарность композиции всегда нивелирует это различие!

СЕРГЕЙ ОРЛОВ. «Не переставая удивляться. Владимир Цигаль и ученики».